Изгнанники Эвитана [Дилогия] - Ольга Ружникова

— Ирия, они знают законы не хуже нас, — бесцветно произнесла Карлотта.

— Куда он денется, ваш папенька? — почти ласково усмехнулся Бертольд Ревинтер. — Как же откажется выдать замуж обесчещенную девицу? Зачем ему такой позор для семьи? А если она уже будет вынашивать… э-э-э… плод греха?

Прежде Ирия о таком только читала в балладах. Но там героиня успевала заколоться «верным фамильным клинком». Или ее как раз являлся спасти благородный рыцарь, коего непонятно где носило раньше.

Увы, единственный рыцарь, кому было до Эйды дело, погиб час назад.

— Когда я тебя убью — умирать будешь дольше, чем самый паршивый шакал! — отчетливо выговорила Ирия. В упор сверля младшего врага немигающим взглядом.

Так вот оно каково — когда сердце вот-вот разорвется от ярости…

Мерзавец дернулся — будто кнутом обожгли. И толкнул Эйду в руки Бертольда Ревинтера:

— Отец, дай-ка мне сначала эту минут на пять, я управлюсь! — И шагнул к Ирии.

Вельможа заступил ему дорогу.

— Охолони! — прошипел достойный папаша достойного сыночка. Едва слышно, но слух Ирии сейчас обострился. До предела. — Я тебе дам — «управлюсь»! Управится он! Сам в Ауэнт захотел? Здесь тебе не Восток! С «этой» разберутся Регентский Совет и палач.

Эйда с порога обернулась к Ирии. Не к матери же!

Невозможно описать всё, что уместилось в огромных серых глазах. Потому что во взгляде разумного существа никогда не должно быть столько затравленности, отчаяния, безнадежности!

Ирия опустила глаза, борясь со слезами… И ощутила, как одна железная рука сжала ей плечо, а другая рывком заставила вскинуть голову. Как Роджер Ревинтер — Эйде.

— Смотри! — прошипела мать. — Смотри! И никогда не смей быть такой жалкой, ничтожной, трусливой курицей! Смотри!!!..

3

Изящные копыта осторожно ступают по лесному ковру. По золотым и багряным листьям.

Солнце согревает, но уже не жарит. Закат Лета уступает подзвездный мир Рождению Осени…

Ближайший олень неслышно обошел заросли багульника. И направился прямиком к Ирии.

Как же доверчивы лилово-чёрные глаза…

Девушка протянула горсть соли — и мягкие губы ткнулись в ладонь.

— Уходите, — попросила Ирия. — Здесь — открытое место. Охотники придут в любое время…

— Они придут везде. — Олени не умеют говорить. Вслух. Но ответ — в блестящих черных глазах. — Лес не спасет — так зачем убегать? И потом — уже осень…

— Осень… — эхом повторила девушка, оглядываясь на рубиново-золотые деревья…

Весна, а не осень. Ранняя весна. И никаких оленей, а просто пробуждение в первом из встреченных по пути монастырей. Нет — втором, если считать амалианское аббатство.

Первое утро в руках врагов. Зарешеченное окно, железные засовы, стража у порога. И тюремная карета ждет-поджидает у ворот. Темнеет глухими окнами. Забитыми чёрным сукном…

Следующие дни и ночи — сплошной туман без начала и конца. Все три недели пути до Лютены.

Ирию и мать конвоировали в разных каретах. Не сбежать — ночевать пленниц размещали только в аббатствах. И неизменно запирали в зарешеченных кельях. И это еще не считая солдат — у запертых дверей.

Столько аббатств Ирия не видела за все свои четырнадцать лет. Неужели те, кто живут там, действительно служат Творцу? Вряд ли у нее (а тем более — у Эйды!) столько грехов, чтобы заслужить Бездну Ледяного Пламени при жизни. Но аббаты и аббатисы встреченных монастырей все до единого — на стороне бесчестных врагов. Равно как и простые иноки и инокини.

Впереди — казнь. Странно. Можно сколько угодно размышлять, что скоро умрешь, но совершенно не страшно.

Или всё изменится на эшафоте? Нет. Ирия представит Анри — и умрет легко.

Еще более странно, что его лицо — тоже в тумане. Невозможно вспомнить черты. И голос…

И об Эйде думать не получается. Нет ясно, что сестра теперь обесчещена. И считается, это — самое страшное, что только может случиться с женщиной. Раньше Ирия думала так же. А теперь…. Если человека покусала собака, он что — тоже навсегда опозорен?

Если бы мерзавец Ревинтер-младший изнасиловал ее, а не Эйду, — считала бы Ирия себя обесчещенной? Нет! Разъяренной, взбешенной, готовой отомстить — да. И вымыться захотелось бы немедленно — после рук подобной скотины.

Почему сестру сочтут виновной за чужое преступление? В чём ее вина? Кто придумал дурацкие законы, по которым живут все? Угодившая в лапы (не оскорбляй честных животных, Ирия!) к подонку девушка достойна презрения, ее семья — казни. А победители — славы и почестей? Так, что ли?

Если удастся выпутаться живой — Ирия больше ничто и никогда не воспримет как данность.

Впрочем, не обманывай себя — живой не выберешься. Ну и змеи с ней, с жизнью! Эйду только жаль…

Туман в мыслях рассеялся на второй неделе пути. Когда по урывкам солдатских разговоров Ирия узнала: хоть восстание и захлебнулось — вожаки еще не пойманы. Папа — жив!

Нет, ясно, что он — не герой легенды. Ему не отбить пленников по дороге. И уж точно — не под силу взять штурмом Лютену и вытащить родных из Ауэнта.

Но вдруг снова захотелось жить. Всё еще будет хорошо! Восставшие победят, отец спасет жену и дочерей. И они снова будут все вместе!

А того мерзавца папа убьет! Обоих мерзавцев — и старого, и молодого. Всё будет как раньше!

Потому что думать о другом исходе — невыносимо…

По прибытии в Лютену сердце оборвалось вновь. Отец не отбил их по пути. А здесь… при виде мрачных стен Ауэнта надежда почти угасла. Может, разумнее забыть о ней совсем? Смириться с завтрашней казнью? Анри погиб… разве Ирия достойна жизни больше?

В тюрьме наконец представилась возможность вымыться. С головы до ног. Впервые за целых три недели. И почему-то стало чуть легче.

Еду вечером принесли тоже неожиданно вкусную. Это после дорожного-то скудного пайка! К ужину даже прилагалась бутылка хорошего вина. А под коркой хлебного каравая — записка:

«Казнь завтра. Отец вряд ли сдастся. Здесь, в тюрьме, еще Леон и Иден. Не вздумай завтра орать, когда их увидишь. Мы — заложники, поэтому казнят сразу всех, кроме Эйды. Помни, ты — дочь лорда и не должна уронить на эшафоте честь семьи.

Графиня Карлотта Таррент.»

Подписаться «мама» ей не пришло и в голову. Или боялась, что записку перехватят.

То есть — опасалась. Карлотта Таррент не боялась никогда и ничего!

Глава десятая

2993 от прихода Творца, конец Месяца Сердце Осени. Эвитан, Лиар, аббатство святой Амалии. 1

По дороге на эшафот отчетливо помнилось детство. Игры и драки с Леоном. Прочтенные взахлеб книги. Летний плеск теплой речной воды и ослепительно яркое солнце.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});